Готовя с сыном конспект по истории по отсутствующим в учебнике темам к зачету, встретила статью... А.И. Лукьянов: дезинтеграция советского пространства еще не завершена (2013 г.)
Последний председатель Верховного Совета СССР, профессор МГУ Анатолий Иванович Лукьянов, который в последние годы существования СССР был главным человеком в советской законодательной власти, предпочитает оценивать советскую систему, советскую историю и распад советской державы с позиции профессионального юриста.
– Существует известный тезис: советская система была тоталитарной. Я убежден, что оснований для таких утверждений нет. Тоталитарного государства на территории России вообще никогда не было. Были отступления от демократических принципов, в том числе и во времена монархии. Но это были частности, а не какая-то устойчивая тоталитарная традиция. Советское государство строилось на общинной и коллективистской основе. В этом смысле оно наследовало глубинным традициям, свойственным российскому обществу. Русская община, украинские казачьи части, деревенские общины в Белоруссии – вот тот исторический фундамент, на котором выросла советская система. Но и мусульманские республики, вошедшие в состав СССР, в этом смысле тоже не исключение. Общинную идеологию мы находим и в Коране, в традиционном исламе. И религиозные взгляды, и социальные традиции народов, образовавших советское государство, безусловно, легли в его основу. Считать, что это основа тоталитарная, глубоко неверно. Община делегировала своих представителей в органы управления. Этот принцип унаследовала система Советов, на которой и базировалась советская власть. Причем, народ мог отзывать депутатов из советов всех уровней, если те не справлялись со своей работой, не выполняли своих обязательств. Как раз сейчас эта система сломана, прямой ответственности депутатов перед избирателями, в сущности, больше нет.
читать дальше
– Разве существовавшая в СССР однопартийная система и статус правящей партии, закрепленный за КПСС советской Конституцией – это не доказательства того, что государство не было демократическим?
– Безусловно, советская система отлична от западных демократий. Сам механизм формирования советских органов власти и механизм их функционирования был принципиально иным, как и в дореволюционной России. Но это вовсе не значит, что наша система была менее демократичной. Я об этом подробно писал в своей книге «Парламентаризм в России. Вопросы истории, теории и практики». Взять то же право отзыва депутатов. Это наше безусловное преимущество. Вот как раз такой пример народного волеизъявления, которого вы не найдете в западных демократиях. Только за время моей работы в Верховном Совете СССР оттуда было отозвано избирателями 12 депутатов, а из местных советов – 15 тысяч. Избиратели так решили. На них никто не давил. Отзывать депутатов, утративших доверие, им тоже никто не мешал. А тоталитаризм – это сосредоточение власти в руках одного человека, которого общество не делегировало во власть. Это произвол правителя, который власть узурпировал.
– Многие считают, что никакая перестройка советскому обществу вообще не была нужна, что ее в середине 80-х навязали сверху, а чтобы сохранить СССР, нужно было воздерживаться от политических реформ.
– Изначально идея перестройки принадлежала не Горбачеву. Даже сам этот термин звучал уже при Андропове. И абсолютное большинство поддержавших идею перестройки подразумевало вовсе не смену политической системы, а ее совершенствование. Например, благодаря широкому общественному движению был учрежден Съезд народных депутатов, представлявший интересы всего населения страны, максимально отражавший волю граждан.
– Если бы в 1985-м во главе страны оказался не Михаил Горбачев, дальнейшая история СССР была бы другой?
– Разумеется, перемены происходили бы в любом случае. Но их характер был бы другим. Это уже во многом зависит от личности лидера. Горбачева я знал со студенческих лет. Он был во многом человеком неглубоким. У него сформировалось убеждение, что система колхозов неэффективна, что земли нужно просто раздать крестьянам и сделать ставку на частную собственность в сельском хозяйстве. Однако переоценивать персональную роль Горбачева тоже не стоит. Влияние его окружения, в конечном счете, оказалось гораздо более существенным, чем его собственные идеи и суждения. Он был очень зависим от мнения супруги Раисы Максимовны. А на нее большое впечатление производили поездки на Запад. Ей казалось, что там все лучше, правильнее. Но самое сильное влияние на Горбачева оказывал Александр Яковлев – наиболее приближенный к нему среди членов Политбюро ЦК КПСС. Это уже был человек, который за время работы послом в Канаде и потом, во время поездок в Америку, полностью проникся идеологией экономического либерализма: только частная собственность, только «свободный рынок», только индивидуальные, эгоистические интересы.
В годы перестройки Яковлев был влиятельнейшим человеком в Политбюро, но при этом он уже был сформировавшимся, убежденным антисоветчиком. И еще более убежденными противниками советской системы оказались будущие «младореформаторы» - Гайдар, Чубайс. Они как раз в те годы начали стажироваться у главного идеолога современного либерального капитализма Милтона Фридмана. В США сознательно пестовали агентов влияния, чтобы они затем действовали в нашей стране и осуществляли демонтаж системы.
– Вы разделяете мнение, что Запад фактически купил этих людей и сделал их сознательными исполнителями своей воли?
– Не хочу утверждать, были они куплены в буквальном смысле, или нет. Многие реформаторы просто были убеждены, что капиталистический рынок и частное предпринимательство – это панацея от всех проблем, что только они дают человеку подлинную свободу. Но западная элита, которая десятилетиями вела против нашей страны «холодную войну», прекрасно осознавала, что руками этих людей кует победу над СССР. Некоторые западные лидеры вполне прямо заявляли, что намеренно добивались развала Союза. Например, Маргарет Тэтчер не раз говорила, что они были в этом заинтересованы.
Я входил в комиссию в Ново-Огарево, где представители союзных республик во главе с Горбачевым рассматривали проект превращения СССР в Союз суверенных государств. Комиссия начала работу в апреле 91-го. Тогда мне стало окончательно ясно, что дело идет к развалу страны. И на всех документах, которые там принимались, стоят мои отрицательные резолюции. Там официальные заявления за моей подписью, что я с этими решениями не согласен, что они ведут к распаду Советского Союза.
– Правда, что в августе 91-го Горбачев сам спровоцировал создание ГКЧП, заранее рассчитывая на его провал и на то, что это ускорит демонтаж СССР?
– ГКЧП, безусловно, был создан самим Горбачевым. Но провала комитета Горбачев заранее не просчитывал. Он вел двойную игру. Хотел «утопить» Ельцина, с которым у него была неподдельная вражда. Поэтому спровоцировал людей, которые вошли в ГКЧП, дал им гарантии. А сам остался в тени под предлогом плохого самочувствия. И когда понял, что ГКЧП проигрывает, выставил себя «жертвой путчистов», «узником Фороса». Ну а после этого он уже начал сознательно сдавать СССР.
– Но когда ГКЧП был сформирован, вы поверили, что чрезвычайное положение может остановить распад страны?
– В это я не верил с самого начала. Когда участники ГКЧП приехали из Фороса от Горбачева и встретились со мной, я сразу заявил, что это провокация, и я в ней участвовать не буду. Через несколько дней после ареста членов ГКЧП арестовали и меня. Были попытки добиться от меня признания, будто я входил в группу организаторов комитета. На третий или четвертый день моего пребывания в «Матросской тишине» ко мне в камеру пришла делегация: министр внутренних дел, генеральный прокурор, председатель Верховного суда. Я их встретил спокойно. Сказал: «Никакого путча участники ГКЧП не совершали и от власти никого не отстраняли. У них все было согласовано с Горбачевым. Но оговаривать себя я не собираюсь. Я не был замешан в этом деле. Можете здесь хоть сутками сидеть – от меня вы ничего не добьетесь». Со следователями я тоже отказался разговаривать. За полтора года, до самого суда, ни слова им не сказал.
– Была после августа 91-го хоть какая-то возможность спасти Союз, сохранить хотя бы часть республик в его составе?
– Нет. Главным человеком в Москве стал Ельцин. Ему и новой российской власти Союз не был нужен. Что такое, по сути дела, Беловежские соглашения, поставившие крест на СССР? Это было не бегство республик из Союза. Это было их согласие на то, что Россия объявляет о своем суверенитете. Они просто смирились с тем, что сделал Ельцин. А перед этим вообще произошло невероятное. Был нарушен один из самых главных принципов федерации. Ельцин добился принятия закона, по которому все финансовые рычаги и все налоговые поступления перешли из-под контроля Союза под контроль России. Это, разумеется, вызвало колоссальное недовольство других республик. Они увидели, что их просто отталкивают.
– Часто говорят о сходстве политической системы нынешней России с советской. В доказательство приводят сегодняшнюю фактическую однопартийность, лишь прикрытую декоративной многопартийностью, манипуляции на выборах, стремление власти создать культ личности главы государства.
– Никакого сходства между этими двумя системами нет. Советская система строилась на основе настоящей вертикали власти – от сельских советов до Верховного Совета СССР и Съезда народных депутатов. Реально работал и закон об отзыве депутатов, и закон о статусе депутатов. И депутатов назначали не губернаторы, которые теперь назначают их в Совет Федерации. Депутатов тогда выдвигали трудовые коллективы, а потом их избирали граждане. Тогдашняя власть была гораздо теснее связана с людьми, чем сегодняшняя. И от людей, от их мнения она зависела гораздо больше.
– Возможен ли распад Российской Федерации, аналогичный распаду СССР?
– К сожалению, факторов для этого достаточно. Но ведь и история дезинтеграции советского пространства тоже еще не завершена. Те же механизмы, те же силы, которые привели к распаду СССР, продолжают действовать и сегодня, мешают взаимодействовать государствам, возникшим в бывших советских республиках. Именно поэтому был спровоцирован конфликт между Россией и Грузией. Именно поэтому происходят постоянные попытки внешнего вмешательства в дела Белоруссии, которая остается нашим самым последовательным союзником. В этом истинная причина недовольства противников Лукашенко, а вовсе не в том, что он якобы управляет авторитарными методами. Запад, Соединенные Штаты заинтересованы в дальнейшем расколе постсоветского пространства. Они стремятся максимально усилить влияние на Казахстан, на Киргизию, и заодно расположить на их территории свои военные базы. Туркменистан уже полностью попал под их влияние. Молдову они тоже почти закабалили. Украина пока что занимает половинчатую позицию, мечется между Западом и Россией. А главной мишенью в этой продолжающейся негласной войне против уже бывшего СССР является наша страна. Подрыв нашего геополитического и экономического влияния на постсоветском пространстве – это путь к ослаблению России, к ее окончательному превращению в слабое, второстепенное государство. А уже следующим этапом может быть раскол самой Российской Федерации.
– А восстановление советской системы, появление нового союзного государства на территории бывшего СССР считаете возможным?
– Это невероятно сложно. Такой процесс натолкнется на колоссальное внешнее противостояние. Да и внутри страны сопротивление восстановлению системы советского типа будет сильнейшим – сопротивление со стороны крупных собственников, со стороны финансовой элиты. Ведь такое восстановление неизбежно означает ликвидацию крупной частной собственности, аннулирование результатов приватизации в судебном порядке и возрождение плановой экономики. Но самое главное вот что. Мало восстановить формальные механизмы функционирования системы, ее институты. Главный вопрос: возможно ли восстановление корней? Возможно ли возвращение прежней психологии, прежних ценностей, которым люди будут искренне следовать? Разумеется, я хотел бы, чтобы советская система возродилась. Но нужно быть реалистами и понимать, насколько это трудно.