Романы о русской истории

[Ingris]

Леонид Дайнеко "Меч князя Вячки". Древнерусская/белорусская история. Полоцкое княжество и Рига, 13 век. Роман посвящен Вячке, непокорному и отважному удельному князю славянского городка Кукейноса, стоявшему на Западной Двине ("Рубон!") щитом на пути продвижения Ливонского ордена на восток. Малые силы и раздробленность - против крестового похода Рима. Служители Рима в Риге тоже подробно показаны - рижский епископ Альберт, его воспитанник Генрих, хроника которого служит основным историческим источником по этой теме, т.к. сохранилась лучше сгоревших в пламени набегов летописей. Но это не значит, что их, древнерусских летописей, нет и не было...

"Вячка глянул на Генриха, сухо спросил:
- А разве наша вера не истинная? А разве язык кривичей не истинный?
Генрих ответил уверенно:
- На земле должен быть один бог-властелин, один божий наместник, один гнев и одна милость, один язык. Все иное - от дьявола."

Тема интересная, малопопуляризованная, изложена на основе исторических источников с любовью к Беларуси, ее истории и народу. Художественно - суховато, то и дело сурово, горько и даже торжественно (пепел Кукейноса стучал в сердце автора?). Неплохо.

Леонид Дайнеко "Тропой чародея". И снова древнерусская/белорусская история. Полоцкое княжество, Киевское княжество, 11 век. Тоже не самая освещаемая тема - время триумвирата Ярославичей. Роман посвящен полоцкому князю Всеславу Чародею, киевскому этапу его жизни - сперва в порубе, потом на великокняжьем столе.
С одной стороны - период некоторого затишья, с другой - распри не прекращаются: князья делят власть, в степи - переселение народов с выдавливанием половцев на русские земли, а православие тем временем утверждается через уничтожение язычников. Религиозному, мировоззренческому конфликту уделено немало. Всеслав - за веротерпимость, за мирное сосущестовование вер, за мир между боярами и смердами, но понимают его немногие.
Христианство, возникшее в рабовладельческом обществе, пришло на земли язычников-потомков богов, вроде бы утвердилось официально, но не в душах людских. Уважение к богу не в рабской покорности, а в собственном достоинстве. Человек - не раб, не собственность чья-то, и волен в своей жизни и смерти. Ессно, такое безродным, жаждущим власти - как серпом по яйцам (даже - или особенно? - если яиц тех уже нет)... Погаными дикарями объявили тех, кто не захотел изменить своим предкам за обещание вечной жизни...

"Недаром сказано: будьте послушны, как голуби, но хитры, как змеи. Рабы должны уважать и почитать своих хозяев. На этом держится земная жизнь, а иначе смешается. день с ночью и свинья будет нести соловьиные яйца."...
"Полочане, как и Киев, и Новгород, поверили новому богу.
Заморскому богу, чужому богу, — едва шевелит потрескавшимися деревянными губами Перун. — Почему вы не верите своим богам? Почему вас всегда манит то, что не свое? Беря чужое, поклоняясь чужому, вы сами признаетесь перед всем миром, что вы темнее, слабее разумом, чем другие, глупее их.
Всеслав молчит.
— Я нашел, вам имя, — угрожающе возвышает голос Перун. — Самоеды вы! Саможорцы! Так ужасный Крон пожирал когда-то своих детей. ...
— Ты предал больше, чем я. — тихо, с дрожью в голосе сказал Всеслав. — Я выдал капище старого бога по детской неразумности, по своей слепоте, а ты отрекся от него в старости, отрекся на склоне жизни, ты плюнул на все то, что считал святым и великим, чему поклонялся, чему учил других. Они верили тебе и твоей вере. Изменив Псруну, ты изменил им всем. За теплую пещеру, за сытую старость, за обещание вечной жизни ты сделался христианским монахом. Ты веришь, ты убежден, что тебя, за всю твою святость, ожидает рай. А если бы ты знал, что впереди не будет рая, ты сделал бы мне или кому другому добро? Отвечай: сделал бы, если бы знал, что не получишь за это небесной награды?
— В сумерках блуждает твоя душа, князь, — вздохнул Мефодий. — Заблудилась она в поганском лесу, и надо кричать что есть мочи, звать на помощь.
— Пожалей себя и свою душу, — с достоинством сказал Всеслав. — Моя душа всегда болит, я чувствую эту боль. Значит, моя душа живая. А болит ли она у тебя, Мефодий?

Любопытно обыгрывается белорусский герб "Погоня", по мнению части историков, пошедший от Полоцка:
"Я — кривичский князь, полоцкий князь, У нас, кривичей, есть такой обычай — за врагом, который бесславно убегает из нашей земли, мы посылаем погоню, чтобы лютый зверь не дополз до своей норы. Пока не остыли наши мечи, пока жаждет битвы рука — в погоню!
Он поднял на дыбы коня. "

Кроме князя Всеслава и ряда исторических лиц, в книге несколько активных второстепенных персонажей - дружинник и боярская дочь, молчаливый кузнец и рыбак-балагур. Через их похождения и встречи показывается, чем жили люди разных сословий и верований, каков был быт, любовь, тяготы и участие в известных летописных событиях.
На этот раз к исторической достоверности добавился более страстный и богатый на диалоги язык, к искренним суровым персонажам добавился неунывающий и веселящий остальных (включая читателя), сам полоцкий князь показан глубже и противоречивее своего кукейносского потомка, и в целом книга получилась интереснее для чтения. Я бы сказала - хорошо.

Борис Поляков "Кола". Городок Кола в Архангельской губернии, Россия середины 19 века, начало Крымской войны. Кола - северный рубеж Российской империи, близкий к норвегам и англичанам, однако лишенный гарнизона и пушек. Ее жители - вольные потомки ссыльных, рыбаки, купцы, нынешние ссыльные, отставные солдаты-инвалиды да опальные чиновники - короче, люди своевольные и привыкшие полагаться лишь на себя: империя слишком далеко, помощи от центра ждать не приходится, в Архангельске же у власти иностранцы.
"В кольском народе воплощены лучшие черты русского характера – героизм, удаль, мудрость, честность, независимость, предприимчивость, смекалка. Старики со своей тревогой о землях русских, с думами о будущем, о детях своих. Молодые с судьбами нелегкими, любовью безоглядной, верной." Героев в романе много, каждый наособицу, со своим характером - и выведен автором с сочувствием (даже совсем пропащий Смольков), история каждого понемногу раскрывается, а сами они, пройдя через испытания, постепенно меняются. Опальный городничий Шешелов от самоизоляции переходит к защите Колы, находит свое место в жизни и смысл на закате лет. Ссыльные Андрей и Смольков идут к своей мечте о воле - поначалу вроде как общей, но чем дальше, тем больше расходятся их пути до полного противостояния. Первая красавица Колы Нюшка учится разбираться в мужчинах и любви, в том, кто нужен женщине для жизни. Первый парень на Коле, рисковый купец-корабел Кир Герасимов переживает то взлеты необыкновенной удачи и счастья, то глубины потерь и отчаяния. Сулль Акулья смерть - норвег, промышляющий в Коле, ради правды не жалеющий себя. Старики Герасимов и благочинный, анализирующие политику России и делающие верные выводы по последствиям для любимой Колы...
По исторической достоверности "Кола" превосходит книги Пикуля, по читабельности и легкости стиля - книги Балашова. Исторично всё - от описаний быта и архитектуры до имен многих защитников города. Великолепен язык - богатый живой говор поморов с диалектизмами, тяжелый слог бюрократической переписки, великоросская речь людей образованных, просто построенная речь оленеводов и норвегов, слабо знающих русский. Исподволь приближающаяся война нагнетает тревогу, то и дело возникают в личной и общественной жизни колян напряженные ситуации, которые герои романа стараются замирить, обойти, преодолеть - пока таки не наступает ожидаемое, но нежеланное и внезапное прямое столкновение с врагом. Почти безоружное селение - против английского военного корабля, собирающегося подчинить эту землю британской короне...
Одно из лучших исторических произведений, что мне довелось прочитать. Одно жаль - Поляков писал роман лет 15 и это его единственная книга...
Но я таки довольна, что теперь "Колу" могут прочесть все желающие в электронном виде Ведь найти бумажную книгу 30-летней давности мурманского издания почти нереально, это мне Вера свой экземпляр дала в обработку...

Далия Трускиновская, цикл "Государевы конюхи" ("Заколдованная душегрея", "Кровавый жемчуг", ""Деревянная грамота", "Персидский джид"). Россия середины 17 века, Москва при Алексее Михайловиче Тишайшем.
Произведения цикла - самостоятельные детективные истории, связанные общими героями-сыскарями. Главный герой - Данила Менжиков, сын оршанского (=ливонского =белорусского) дворянина (понятно, куда автор ненавязчиво клонит ), нищий и гордый юный шляхтич, взятый на царские конюшни из жалости, но внезапно проявивший талант к распутыванию сложных уголовных преступлений и потому вошедший в число конюхов для особых поручений. Учат его и опекают три более опытных товарища, государевы конюхи не хуже трех мушкетеров. Их сыск по поручению Приказа тайных дел каждый раз пересекается с делами Земского приказа (предок московской полиции) и особенно мешает карьерному росту ярыжки Стеньки (типа как ппсник мечтает стать следователем). Читатель всякий раз наблюдает, как одно дело с разных концов расследуют эти две царские службы, изредка помогая, но чаще мешая друг другу. Кроме того, в дружках у Данилы подспорьем, о котором говорить не полагается, оказались гулящие девки да предводительница скоморохов (в те годы жестоко преследуемых) Настасья - через это знакомство показываются самые низы населения первопрестольной, а заодно идет тоненькая любовная линия.
Написано хорошо, интригующе, с вниманием к историческим подробностям и толикой юмора. Приятно было после "Архаровцев" встретить еще один качественный исторический детектив Трускиновской на русскую тематику - не так уж много достойного в этом поджанре.

@темы: книги, возлеисторическое, вычитка, древнерусское, детективы, Всероссийская империя